Дефицит сульфитоксидазы, изолированный или в сочетании с дефицитом ксантиноксидазы (СО-КО дефицит или дефицит молибденового кофактора) является редким метаболическим заболеванием. Химическая диагностика основана на определении сульфитурии. Оба нарушения наследуются аутосомно-рецессивным путем.
а) Метаболические превращения и биохимические пробы. Конечным этапом сульфурации метионина является превращение сульфита в сульфат с помощью сульфитоксидазы. Сульфитоксидаза является сложным ферментом, для действия которого необходим птеринсодержащий молибденовый кофактор. Дефицит сульфитоксидазы может возникать в результате дефекта синтеза апофермента сульфитоксидазы или молибденового кофактора. Оба состояния характеризуются пониженной сульфатурией и повышенной сульфитурией, которая может быть выявлена с помощью сульфитных тест-полосок, но образцы мочи должны быть свежими.
Более достоверным скрининговым тестом является определение S-сульфоцистеина в плазме и моче путем хроматографии аминокислот. При сочетанном СО-КО дефиците описанные выше признаки сочетаются с гипоурикемией и ксантинурией, которая в некоторых случаях приводит к ксантиновому уролитиазу.
При обоих состояниях дефицит активности сульфитоксидазы, оцениваемый в фибробластах кожи, подтверждает диагноз. Пренатальная диагностика возможна на основании оценки активности сульфитоксидазы или анализа мутаций ДНК в культуре ворсин хориона (Johnson et al., 2002; Reiss и Johnson, 2003).
б) Патогенез. Аномалии миграции нейронов, выявляемые при нейровизуализации, предполагают пренатальное влияние токсических факторов. Тем не менее, патогенез данного заболевания носит только ориентировочный характер. Накопленный сульфит может оказывать непосредственное токсическое воздействие на центральную нервную систему Отсутствие сульфата может изменять синтез эфиров сульфата и мукополисахаридов. S-сульфоцистеин может оказывать нейровозбуждающее действие и являться причиной припадков.
КТ 2-месячного ребенка с дефицитом сульфитоксидазы и судорогами, возникшими с рождения.
Видны симметричные полости в обоих паллидумах и атрофия лобной коры.
в) Клинические проявления. У большинства пациентов заболевание манифестирует вскоре после рождения в виде не поддающихся лечению припадков. На ЭЭГ может отмечаться паттерн «подавление-вспышка». Дальнейшее течение заболевания характеризуется тяжелой задержкой развития, спастической тетраплегией, аксиальной гипотонией и микроцефалией. Припадки чаще всего остаются неизменными, но могут появляться спазмы и хореоатетоидные движения. Часто отмечается специфический лицевой дисморфизм. Эктопия хрусталика встречается приблизительно в 50% случаев. Большинство пациентов умирает в течение первых двух лет жизни.
Последовательные МРТ и КТ позволяют выявить быстро прогрессирующую лейкоэнцефаломаляцию, предполагающую тяжелую перинатальную асфиксию (Dublin et al., 2002; Hobson et al., 2005). Возможно сочетание с пренатальной понтоцеребеллярной гипоплазией, аномальной формой передних рогов и выраженной потерей объема или образованием полостей базальных ганглиев, зубчатого ядра и мозолистого тела. При патологоанатомическом исследовании выявляется выраженная атрофия мозга, улегирия и поликистозные подкорковые изменения белого вещества. Выраженная потеря нейронов, астроглиоз, микрокавитации и спонгиоз поражают всю кору.
Гранулярные клетки и клетки Пуркинье в мозжечке встречаются редко. Отмечается демиелинизация и заметная утрата аксонов (Roth et al., 1985).
У очень небольшого количества пациентов описана менее тяжелая форма заболевания с большей продолжительностью жизни и слабо выраженными проявлениями (Barbot et al., 1995; Mize et al., 1995; Touati et al., 2000).
