При изучении «холодной» атаки мы убедились, что возникновение нападения на крысу с кусанием можно ожидать в том случае, если при предварительной оценке реакций без. провоцирующих тест-стимулов у животного наблюдается реакция «охоты», а также в некоторых случаях реакция побега или смешанный ответ типа «двигательное возбуждение с вокализацией». В наших опытах выявились два варианта реакции «охоты», отличающиеся не по экспрессивной картине ответа, а по реакции на обстановочные стимул-объекты.
У части животных реакция «охоты» в форме нападения и кусания крысы, помещенной в камеру, носила избирательный характер. Если в камере находились кормушка с мясом, водой, различные несъедобные объекты, животные стабильно выбирали нападение и кусание крысы. Эта избирательность сохранялась даже у кошек с примесью манежной двигательной реакции, начинавшейся движением от крысы. При снижении интенсивности стимуляции у таких животных уменьшалась вероятность атаки, но предпочтение оставалось неизменным.
В контрольных опытах, если в камере находилась только кормушка с мясом, животные с данным типом реакции охоты ориентировали «атаку» на кормушку, однако при любом наборе стимулов в присутствии крысы избирательность сохранялась.
У другой группы кошек при аналогичном внешней картине реакции «охоты» не отмечалось достоверного предпочтения какого-либо из предъявленных стимул-объектов. В этом случае выбор раздражителя зависел в большей степени от местоположения стимул-объект а относительно животного в момент раздражения.
Некоторые животные нападают только на других животных, находящихся в камере (крыса, кошка). Наконец, у некоторых кошек наблюдалось явное предпочтение кусания, грызения твердых предметов, находящихся в камере, при равнодушии к пище и крысе. Фрагментарные формы атаки могут протекать и в виде незавершенного исполнительного акта агрессии. I.evison, Flynn (1965) указывают, что во время атаки кошка производит регулярные энергичные кусания (авторы выключали раздражение в пределах 2 с, т. е. за это время кошка кусала крысу примерно 3 раза). Однако в ряде случаев мы наблюдали, что, подойдя к крысе, кошка совершала одно, не убивающее кусание, а затем передвигалась дальше.
При рассмотрении реакции «охоты» в первую очередь следует выявить связь ее с пищевым поведением, тем более, что в опытах Hutchinson, Renfrew (1966) подпороговая для атаки на крысу стимуляция вызывала пищевую реакцию (хотя авторы и не отмечали специфичности в ориентировании самой атаки). Однако факт наличия варианта реакций, при котором имеется четкое предпочтение крысы как объекта нападения, позволяет утверждать самостоятельность реакции «охоты». То, что некоторые животные ориентируют атаку не только на крысу, но и на. другую кошку, нельзя считать неожиданным, поскольку нападение с кусанием, по Leyhausen (1960), входит у кошек в паттерн таких форм поведения, как убивание жертвы и борьба с конкурентом.
По данным Flynn et al. (1970), в случаях, когда «холодная» атака протекает на фоне реакции побега, возможно экспериментальное «разделение» этих двух форм ответных проявлений. При билатеральных повреждениях n. centrum medianum и парафасцикулярных ядер зрительного бугра у кошек подавляется реакция побега, но по-прежнему воспроизводится «холодная» атака при стимуляции этой же зоны.
Изложенные выше факты о влиянии стимул-объектов па течение вызванных электрической стимуляцией мозга реакций защиты, побега, «охоты» показывают, что существуют по крайней мере две категории таких реакций: 1) реакции, которые не изменяются или мало изменяются при экстероцептивных воздействиях («ложная» ярость, некоторые варианты побега, манежная активность); 2) реакции, которые изменяются при предъявлении стимул-объектов. Именно выявление реакции животного на провоцирующие стимулы позволяет определить модальность и «истинность» вызванных изменений в поведении и является необходимым условием психофармакологического исследования.
