Отношение к наркомании на фоне лечения. Характер нозогнозии при наркомании
В последующие дни в ходе проводимого лечения (налоксон 0,4% по 1,0 в/м в течение 3 дней, плазмаферез, контрикал, галоперидол, тизерцин в/м) сомато-вегетативные проявления абстинентного синдрома были полностью купированы, боли не развились. Больной стал спокойнее, поведение упорядочилось, улучшился сон. Изменилась субъективная оценка степени наркотической зависимости. Сообщил, что опиаты употребляет только в «трудных жизненных ситуациях» и «в кругу друзей».
Порой отрицает существование зависимости, так как в отделении «уже много времени не употреблял наркотики», считает себя «полностью здоровым», просит поскорее выписать из отделения. В других случаях соглашается, что «немного» зависит от наркотиков, однако не может четко интерпретировать этот факт: «у меня еще не сформировалась наркомания», «я еще не очень зависим от наркотиков». Заявляет о том, что если захочет, то может без всяких врачей прекратить прием наркотиков, «просто сейчас в этом нет экстренной необходимости».
К признакам наркотической зависимости относит только проявления абстинентного синдрома. Влияние наркотиков на человека оценивает двояко («духовно совершенствуют, но физически разрушают»). Временами говорит о наркотиках отрицательно («ничего интересного в них нет», «иногда завидую обычным людям»). Высказывает негативное мнение о наркоманах («самые подлые и лживые люди»).
Поступление на лечение мотивирует «жалостью к родственникам», пессимистично относиться к перспективам лечения. Полный отказ от употребления опиатов в ближайшем будущем считает маловероятным, хотя и не исключает такой возможности («когда-нибудь все равно на это нужно будет решиться»).
На будущее строит наивные планы, не соответствующие уровню образования и социальному статусу (открыть собственную фирму, сотрудничать с зарубежными партнерами). В отделении пассивен, круг общения ограничен несколькими наркоманами.
Анализ наблюдения. У больного можно констатировать относительно невысокую быстроту становления и умеренную тяжесть стержневых симптомов героиновой зависимости: отсутствие и стремительного роста толерантности, и «лавинообразного» развития абстинентного синдрома. Это дает основание говорить и о незначительной мощи самого синдрома патологического влечения, «пик» которого имел место лишь в первый день пребывания в клинике. Проводимое лечение позволило достичь заметной деактуализации синдрома патологического влечения (СПВ).
Без мощной подпитки «сверхценного аффекта» поблекли, хотя и не редуцировались полностью, все компоненты СПВ - аффективные, идеаторные и поведенческие. Все это и определило характер нарушения нозогнозии у данного больного. Его можно отнести к наиболее частым проявлениям у больных опийной (героиновой) наркомании. Свойственная больным диссимуляция выступает в виде приуменьшения тяжести болезни и утаивания не всех, а лишь части симптомов. Преобладание отрицательных вербальных оценок наркомании связано, по-видимому, с астенией постабстинентного периода. Но отрицательные оценки направлены на болезнь вообще, а не на конкретные ее последствия у самого больного. Тяжелых последствий для себя больной «не замечает».
В целом такой вариант отношения больного наркоманией к своей болезни и лечению не следует рассматривать как совершенно пессимистический в плане прогноза.
