Уход и бродяжнечество у детей. Современный взгляд психиатров
С этим коррелируют мнения А. Г. Наку (1976), О. Кернберга (1998), которые считали, что уходы могут быть разновидностью невротического подросткового бунтарства, в этом случае они имеют преходящий характер. В. А. Резник (1987) показал различные формы девиантного поведения у проживающих в регионе с суровым климатом подростков с эпилептоидным, лабильным и гипертимным типами акцентуаций характера, из числа которых уходы и бродяжничество регистрировались в 32 % случаев.
X. Ремшмидт (1994) считает, что в Европе подростковые реакции протеста достаточно часто выражаются в побегах из дома, которые в этих случаях могут означать отказ от борьбы и способ уйти от трудностей. В. В. Королев (1992), ссылаясь на ряд авторов (И. С. Кон, 1980; В.А.Гурьева, 1973, 1988; Н.Е.Буторина, 1983; В.С.Кулаков, 1979; Б. Е. Микиртумов, 1978; Э. С. Наталевич, 1983), указывал на проявления уходов и бродяжничества в рамках патологически протекающего пубертатного криза.
По мнению С. В. Литвинцева (1990), непатологические формы девиантно-делинкветного поведения у военнослужащих могут быть в виде ситуационно-личностных реакций (чаще в форме самовольного оставления части), проявляющихся в форме уходов и бродяжничества. При этом уходы отмечались у лиц с признаками как социально-педагогической запущенности, так и акцентуированности личностей, а также у военнослужащих с пограничной интеллектуальной недостаточностью. Автор разделяет ситуационно-личностные реакции на следующие: а) ухода из ситуации; б) ухода с направленностью на обретение независимости (эмансипационные); в) ухода с направленностью на разрешение ситуации; г) ухода с направленностью на удовлетворение примитивных желаний и развлечений; д) ухода с невыясненной мотивацией — эмотивно-аморфные со склонностью к уединению.
В большинстве же других работ поведение такого рода рассматривается либо как этап формирования личностных расстройств, либо как один из компонентов патологической (психопатической) личности, либо как отражение наличия у индивидуума серьезного психического расстройства.
И. Н. Пятницкая и А. И. Шаталов (2004) считают, что уходы из дома могут быть выражением инстинктивной, безотчетной фуги; в этих случаях отмечаются побеги у детей в возрасте от трех до семи лет при благополучной семейной ситуации.
В работе М. И. Рыбалко (1983), которая провела обследование подростков 11-16 лет, состоящих на учете в инспекции по делам несовершеннолетних города Барнаула и включающих в ряде случаев проявления синдрома уходов и бродяжничества, выявила, что в 22 % отмечалась патология развития личности, в 15 % выявлялось органическое поражение головного мозга, в 12 % выявлялись неврозы, в 1,3 % выявлялась задержка развития и олигофрения. Помимо этих причин, как показал директор Института психического здоровья в Сербии Д. Лесик-Тошевски (2005), нередко выступают расстройства психотического уровня. По данным этого автора, количество таких лиц достигает 50 % от числа всех бездомных и беспризорных.
Е. И. Скугаревская (2006) рассматривает уходы и бродяжничество в контексте социализированного и несоциализированного расстройства поведения. Ю. С. Циркин (2004) выделял истинную и ложную дромоманию. При ложной дромомании уходы из дома и побеги случаются в условиях конфликтной ситуации, что роднит их с реакциями оппозиции и протеста. В отличие от этого, истинная дромомания связана с патологией темперамента и повышенной эффективностью, а также со склонностью к дисфориям (то есть психопатическими характеристиками).
О переходе у детей и подростков нарушений общепринятых форм поведения в собственно нарушения влечения писал А. А. Романов (2004). Автор выделял несколько уровней нарушений поведения. С его точки зрения, нарушения поведения продолжительностью не менее шести месяцев и уходы, возникшие впервые, могут рассматриваться на втором уровне функционально обратимых состояний, требующих психолого-педагогической коррекции со стороны взрослых. Проявление расстройства поведения за пределами семьи, по мнению А. А. Романова (2004), переносят его на третий уровень, когда происходит закрепление патохарактерологических реакций. В том случае, когда присоединяются импульсивные нарушения влечений, речь идет о четвертом уровне нарушений.
Немецкие исследователи Е. Littmann, К. Friemert, H. Szewczyk (1989) описали наличие у преступников в подростковом возрасте уходов из дома с последующим искажением формирования психосоциального развития личности.
Американские психиатры рассматривали антисоциальное поведение как способ осуществления личностью своих конфликтов и переживаний, а явление «хиппи» — как одну из форм погранично-антисоциальной личности с переживанием ею отчуждения и нахождением себя в кочевом образе жизни, постоянных уходах и бродяжничестве.
Немецкий исследователь H.J.Eysenck (1980) также рассматривал возможность появления уходов из дома у лиц с психопатическими чертами характера.
Н. К. Асанова, Н. К. Сухотина и Л. А. Ермолина (1992) рассматривали возможность появления уходов и бродяжничества в структуре импульсивно-эпилептоидного варианта личности вместе с воровством и пироманическими тенденциями. Кроме этого, авторы считали, что уходы и бродяжничество встречаются у подростков с преобладанием психической неустойчивости и нарушением влечений. G.
По данным D. Gollnits (1975) синдром минимальной мозговой дисфункции у детей с антисоциальными формами поведения в среднем регистрировался у 7 %, среди 16-17-летних— с вероятностью до 28,8 %, у 18-21-летних — с вероятностью до 21,3 %. Автор считал, что данная неврологическая симптоматика имеет большое значение в формировании деструктивных и антисоциальных форм поведения. По мнению А. А. Вдовиченко (1976), у подростков-правонарушителей в возрасте 14-15 лет синдром минимальной мозговой дисфункции встречается с частотой 43 % обследованных. В.В.Линьков, А.Е.Новиков, Л.В.Лобанова (2002) считают, что проявления минимальной мозговой дисфункции головного мозга составляют основу для антисоциальных и девиантных форм поведения, особенно в возрасте 12-15 лет.
Психопатология и криминогенное изменение личности с возникновением антисоциального поведения при поражении лобной доли мозга травматического характера описывались немецкими исследователями Е. Lange, U. Reuner (1990).
Румынский психиатр А. Крейндлер (1960) описал психомоторные автоматизмы лобного происхождения с последующей амнезией у ряда больных эпилепсией; в состоянии амбулаторного автоматизма они уходили на дальние расстояния, одна пациентка даже совершила перелет на самолете в подобном состоянии и долго бродяжничала. С этой точкой зрения о возможности появления данного синдрома при сумеречных состояниях сознания коррелирует исследование M.Eady, J.H.Tyrer (1974), проведенное в Эдинбурге, и исследование N.N. O'Donohoe (1979), осуществленное в Лондоне. Исследователи считали, что в сложных трансовых и пароксизмальных проявлениях эпилептического характера уходы протекают с психотическими расстройствами.
В. Ф. Десятников (1987) считал, что скрытая депрессия у детей проявляется нарушением поведения, особенно у детей школьного возраста, когда возможны побеги из дома. Присоединение к уходам преступных действий могут быть единственным проявлением депрессии. Исследование, проведенное в Канаде Капалди (1992), выявило, что антисоциальное поведение у мальчиков ведет к академической неуспеваемости и неприятию со стороны сверстников, а это, в свою очередь, может вызвать депрессию. Таким образом, возникает порочный круг, который, по мнению автора, не всегда позволяет понять, что первично: уходы или депрессия.
Л.М. Барденштейн, Ю. Б. Мюжгинский (2005) выделяют так называемое «интрасиндромальное динамическое взаимодействие», при котором уходы и бродяжничество сочетаются при депрессии с гипоманией у одного и того же пациента; в этих случаях побегу и бродяжничеству предшествует тоскливая депрессия, а сам период бродяжничества протекает на фоне гипомании. По мнению Е. И. Скугаревской (2006), уход подростка в группу с антисоциальным поведением наряду с его злоупотреблением психоактивными веществами может быть проявлением депрессивного эпизода.
Н. К. Харитонова и Э. С. Наталевич (1981) рассматривали уходы и бродяжничество в структуре психопатоподобного варианта при простой форме шизофрении. Авторы описали снижение энергетического потенциала, нарастание эмоционально-волевых нарушений с отчетливым процессуальным сдвигом и трансформацией характерологических качеств, апатией и пассивностью. Асоциальные установки пациентов с пси-хопатоподобными нарушениями при шизофрении могли отмечаться, по мнению авторов, в преморбиде и получались в результате воздействия неблагоприятных микросоциальных факторов; в прошлом они могли быть представлены синдромом уходов и бродяжничества.
Б. М. Куценок (1988) отмечает возможность появления уходов и бродяжничества в структуре острых психопатоподобных реакций даже в состоянии ремиссии шизофрении; в этом случае уходы сочетаются с агрессивными тенденциями, гиперсексуальностью, брутальностью, различными антисоциальными поступками. Автор также подчеркивает, что антисоциальное поведение появляется чаще тогда, когда шизофренический процесс развивается у преморбидно психопатической личности, далее нарастают собственно шизофренические проявления. Б. М. Куценок подчеркивает, что уходы и бродяжничество при шизофрении отличает контраст между двигательными проявлениями и аффективным содержанием, а также отсутствие рассудительного отношения к данным импульсивным реакциям.
В. Н. Мамцева (2003) описала уходы и бродяжничество в структуре гебоидного синдрома при вяло-протекающей шизофрении; при этом автор подчеркивала относительно благоприятное прогностическое значение синдрома в связи с отсутствием выраженного психического дефекта и хорошими возможностями социальной адаптации.
Кроме шизофрении, эпизоды дромомании как моносимптома возможны, по мнению С. Ю. Циркина, и при императивном галлюцинозе или псевдогаллюцинозе различного генеза.
Можно отметить бесспорность того факта, что описываемый психопатологический феномен редко проявляется изолированно, вне связи с основным психическим расстройством. Несомненно, одной из главных проблем в данной области на сегодняшний день остается возможность успешной коррекции и терапии синдрома уходов и бродяжничества с последующей ресоциализацией пациента.
