К концу третьего дня лечения стал спокоен, исчезла тревога, поведение упорядочилось. С оттенком гордости говорил, что «удалось пережить самый пик «ломок», если бы настоял на выписке, укололся бы точно». Констатировал сохранение воспоминаний о наркотиках, «но настоящее сильное желание уколоться пропало совсем, правда, неизвестно - надолго ли».
Сообщил, что читал много различной литературы о наркомании и считает ее серьезной психической болезнью. Ее основными проявлениями называет психическую и физическую зависимость, соглашается с наличием их признаков у себя. В качестве последствий употребления наркотиков называет отрицательные изменения характера, отсутствие работы, ухудшение здоровья, потерю прежних друзей и увлечений.
Но сентенции общего плана сразу сменяются отказом говорить о таких последствиях у себя: «не хочу нервничать лишний раз, вы ведь сами знаете -кто такие наркоманы». Наряду с декларацией негативного отношения к наркотикам («они приносят только обман и слезы»), отмечает, что их прием вызывает ни с чем не сравнимые ощущения, которые недоступны обычному человеку. Утверждает, что только в состоянии опийной интоксикации чувствует себя «полноценным человеком». Считает этот факт основной причиной неудачных попыток отказа от употребления опиатов.
Отрицательно оценивая наркотики «в целом» и понимая необходимость полного отказа от их приема, сожалеет о невозможности «хотя бы раз в несколько лет «уколоться» один разочек». Имеет представление о методах лечения наркомании (рассказывает о препаратах, блокирующих эффект наркотиков), но в их эффективность не верит, высказывает мнение о том, что «они придуманы для «выкачивания» денег». Конкретных планов на будущее не строит, так как не уверен, что сможет отказаться от приема наркотиков после выписки из отделения.
К назначенному лечению относится безразлично («какая разница как, чем и сколько будут лечить»), так как «самое главное - это желание самого больного».
В последующем признаков обострения патологического влечения не обнаруживал, поведение было правильным. Лечение принимал без отказов. Согласился принимать поддерживающее лечение - налтрексон-гидрохлорид и леривон внутрь по схеме.
В представленном наблюдении можно с уверенностью констатировать высокую активность патологического процесса, - наркомания проходит стадию активного развития. Расширение арсенала наркотиков, повышение толерантности и постоянство приема свидетельствуют о высокой напряженности патологического влечения. Массивная интоксикация быстро приводит к развитию наркотической усталости.
У данного больного именно физическая астенизация (острый период гепатита, наркотическая усталость) являлась основным фактором подавления патологического влечения. В структуре синдрома патологического влечения главное место занимает аффективная патология - тревога. С ней тесно переплетаются деперсонализационные расстройства (сравнение себя с безжизненной куклой). Состояние наркотической усталости, астении и тревоги обусловили признание болезни и обращение за помощью. Нарастание мощи патологического влечения тут же ведет к отказу от лечения. Частичная терапевтическая редукция ПВ вновь сопровождается появлением частичного признания болезни. Однако и тогда, вплоть до выписки, отчуждение болезни во многом сохраняется (больной говорит о вреде наркомании вообще, личностной переработки почти нет).
Но следует отметить, что отношение к лечению изменилось в положительную сторону. Постоянные сентенции о неэффективности лечения наркомании и невозможности полного прекращения приема наркотиков, разумеется,- показатель сохранности патологического влечения. Но отказа и противодействия нет. Есть хотя и пассивное, но достаточно стабильное принятие назначений.
