Зашторивание наркомании. Двойная регрессия при зашторировании болезни
«Зашторивание» алкоголизма и наркомании у личностей с менее выраженным стеническим радикалом и меньшей активностью патологического процесса несколько отличается по форме. Оно осуществляется главным образом в виде настойчивого предъявления соматических расстройств, - мнимых или реально существующих, но аггравируемых. Больные не отрицают алкоголизм или наркоманию полностью, но акцент делают на соматические расстройства, которые нужно лечить в первую очередь, раньше алкоголизма.
Хотя такой вариант диссимуляции в большей степени свойственен пациентам пожилым и длительно болеющим, его можно встретить и у молодых больных. По-видимому, здесь большее значение имеетличностный акцент. Это было присуще брюзгливым гипотимикам, - больным, с пубертатного периода чрезмерно чувствительным, боязливым. Бессильные перед решением сложных психологических проблем или жизненных трудностей, робкие и безвольные в чужом окружении, они по отношению к более слабым, к своей семье - требовательны, суровы и беспощадны.
У них как бы происходит «двойная регрессия» - и к пуэрильности, и к сенильности. Отсутствием веселья и оживленности, постоянной придирчивостью и нигилистическим отношением ко всему окружающему они напоминают стариков. А своей чванливой заносчивостью и невоспитанностью - незрелых подростков периода полового созревания.
Можно было отметить еще один вариант «зашторивания» болезни и отчуждения лечения. Здесь больные делали как бы «опережающее» признание болезни. Они первыми «вываливали» на себя массу самообвинений и признаний. «Я - самый худший из наркоманов, никчемный, никуда не годный!», «Я испортил жизнь и себе и близким!». Аффектация при этом доходила до трагической безутешности. Но, вместе с тем, детали аддиктивного поведения и проявления болезни не раскрывались.
Признание было фактически совершенно обезличенным, шаблонным, без конкретных, индивидуальных подробностей. О патологическом влечении говорилось также очень скупо. А за этой прелюдией следовала кульминация - обозначение своей позиции по отношению лечению. Декларируется якобы полная готовность к нему, но эта готовность тут же опровергается «неудачным опытом»: «Я хочу лечиться, но мне ничего не помогло!», «Я уже все перепробовал, ничего не помогает»; «Я уже посещал все эти группы анонимных наркоманов (анонимных алкоголиков), они ничего не дали»; «Я был в реабилитационных сообществах, там не лечат, а только выжимают деньги», - и прочее в том же роде. И после этого - стандартный финал: с болезнью ничего сделать нельзя, никакой метод лечения не гарантирует избавления от зависимости, единственное, что остается - «вынужденно» продолжать прием наркотика, либо, в крайнем случае, - «замещающая терапия» метадоном.
То есть, здесь отчуждается не сколько болезнь как таковая, сколько лечение. К категории «понятной психологической защиты» этот феномен отнести нельзя. Здесь защищается отнюдь не репутация личности от общественного порицания. Больной не стремится к созданию «ореола непорочности» (основы алкогольной анозогнозии, по мнению Л.П. Яцкова, 1995). Он защищает болезнь, отстаивает именно «порок». Это - следствие паралогичности мышления аддикта, обусловленной активностью продуктивного психопатологического синдрома -патологического влечения.
Такой вариант «защиты болезни» раньше в отечественной наркологической практике широко не встречался. Его описаний в доступной отечественной наркологической литературе мы не встретили. По нашим наблюдениям, он получает распространение с середины 1990-х годов. В его формировании очень хорошо заметно влияние внешних, социальных, факторов: он отражает изменение общественной репутации наркомании, большую терпимость, перенос ответственности за «рукотворную» болезнь на неопределенное «все общество» и снятие обязанности индивидуального противостояния аддикции.
В англоязычной литературе психодинамической направленности такой вариант обозначается как «антиципация» и давно входит в перечень «паттернов защитного стиля», наряду с минимизацией, рационализацией и отрицанием.
