Признание наркотической зависимости. Наркотическая усталость
«Мощнее» или «слабее» алкогольного влечение у наркоманов также нужно оценивать в каждом конкретном случае и на конкретном этапе болезни. Признание зависимости в большинстве случаев не является залогом терапевтического сотрудничества. Оно продолжается также лишь в пределах влияния соматогенного фактора - «наркотической усталости» и острого периода лишения. Далее идет типичный, хорошо известный набор «отказных аргументов» - «я уже выздоровел, в клинике нет надлежащих условий, вы ничего предложить не можете, от ваших лекарств я чувствую себя хуже».
Признание симптомов есть, а признания необходимости лечиться нет. А оправдание приема исчерпывается несколькими шаблонами: «боязнь развития ломок», «наркотики расширяют сознание и обогащают личность», «необходимость уйти от невыносимой реальности» и пр.
Что же касается табакокурения, одного из видов зависимости, то и здесь также можно видеть неоднородность, диссоциированность феномена нарушения нозогнозии. Есть признание болезни, есть отвлеченное и обезличенное признание вреда, но нет реальной, стойкой и длительной установки на лечение. По-видимому, все дело в относительно меньшей, чем при алкоголизме или опийной наркомании, тяжести соматогенного фактора.
Утренний кашель не сопровождается тяжелыми генерализованными - витальными, протопатическими -ощущениями и поэтому с ним «мирятся». Информация о возможности развития рака легких «относится не ко мне». Кашель и одышка усиливаются - появляются сентенции - «надо бы действительно бросить». Что же касается вопроса о том, что курение не ведет к деградации, то это тоже не бесспорно.
Ведь если женщину не останавливает «прокуренный» голос, серая и дряблая кожа, то разве это не признак личностного регресса. Здесь есть и «морбидное позерство» - «я с 9 лет курю и буду курить», «у меня полувековой юбилей». Есть и определенное искажение системы ценностей - существование целой культуры табакокурения и определенного стиля поведения, ритма работы (перекуры, специфический стиль общения и т.п.).
Подобное мнение по существу смешивает воедино причину и следствие -патологическое влечение как пусковой механизм и движущую силу аддиктивной болезни и ее соматические и личностные последствия.
Все вышесказанное позволяет резюмировать:
Клиника нарушений самосознания, как одного из центральных психопатологических синдромов, нуждается в дальнейшем углубленном изучении. Это очень важно как в познавательно-теоретическом, так и в клиническом аспектах. Оно приближает нас к пониманию природы самосознания и патогенеза психических заболеваний, а распознавание расстройств самосознания приобретает огромное диагностическое и прогностическое значение.
Нарушение сознания наркологической болезни следует рассматривать в качестве большого синдрома отчуждения болезни, являющегося вторичным психопатологическим образованием - синдрома патологического влечения. Синдром отчуждения болезни состоит из трех главных компонентов: отчуждения симптомов; отчуждения вреда болезни; отчуждения лечения.
