Мнимострадающий и ложный больной. История изучения истерии у больных
Чаще всего врач склонен интерпретировать страдания этих больных, как психические, связанные с расстройством их психической деятельности, в особенности, когда соответствующие страдания сопровождаются значительными психическими реакциями (волнение, депрессия, тревога) или явными расстройствами поведения. Обычно он склонен считать этих больных заинтересованными или воображаемыми и приписывать их страдания буйной фантазии, больному воображению, если не стремлению к мистификации, склонности к лекарственному маньячеству. У него склонность интерпретировать эти страдания, как страдания sine materia (термин встречаемый в некоторых книгах, даже классических), а больного, как „мнимострадающего", „ложноболного" (и эти термины находятся в некоторых медицинских статьях или трактатах).
Но так как в медицинской нозологии не имеется такого рода ярлычков, врач должен найти подходящий, научно приемлемый, ярлычок для этих страданий, для этих больных. Какой это ярлык?
В каждой эпохе было свое решение, ее предпочитаемая формула. В последние десятилетия минувшего столетия, истерия является решением всех (или большинства) этих невыясненных патологических состояний. Она, „большой невроз", могла обусловливать и обосновывать любое страдание, в любом органе, любой природы: существует истерическая лихорадка, истерическая „folie" (страсть-безумие); она могла воспроизводить, что угодно, своим чрезмерным полиморфизмом; она была „большим кумиром"; „первоначальной болезнью" (Вернель), доминируя полумрак патологии и объясняя любое болезненное явление, которое невозможно было объяснить иначе.
Дошли даже до понятия висцеральная истерия и опубликовали наблюдения „истерии, рвоты фекальными массами, брюшной тиф, смерть" (Жаккуд, 1867), „истерии, кальные рвоты, туберкулез легких , смерть" (Фукэ, 1880), „истерия без припадков, симулируя легочный туберкулез, язва желудка, перитонит"; „истерический кашель, гемоптоэ, добавочный гематемезис, рвоты, болевой тимпанит" (Потэн, 1878).
В первые десятилетия нашего столетия понятие истерии, которое еще сохранялось (хотя в упадке) было низвержено, по меньшей мере частично, понятием питиатизма Бабинского, обоснованного на действии внушения; ярлычок питиатизма, более современный и с терапевтической основой, занял место истерии в диагностике странных патологических, непонятных состояний, преимущественно субъективных или функциональных. Описание Дюпрэ — 1906 г. — принесло затем новый ярлычок — сенестопатии, а работы Гесса и Эппингера в начале нашего века, положившие основу изучения функций невровегетативной системы, позволили и они разработку объяснений и новых ярлычков для трудно интерпретируемых страданий: невровегетативное нарушение равновесия, невровегетативная дистопия, дизвегетоз (вегетативная дистония).
Имея теперь в распоряжении такую серию диагностических ярлычков и, вдобавок, некоторые более научные объяснения (как внушение, касающееся питиатизма, концепция Фрейда относительно невроза, рождающаяся психосоматическая концепция, теория невровегетативных рефлексов, охватывающая жизнь внутренностей и пр.), врачи 2-го — 5-го десятилетия нашего столетия могли их использовать при диагнозе трудно разъяснимых патологических состояний, с функциональным оттенком, заменяя неясные и ненаучные (используемые, главным образом, врачами без большой врачебной культуры), как нервное расстройство, невропсихическое расстройство, невропатические явления, функциональные явления, нервозизм, невроэретизм, которые иногда использовались еще в то время. С 1950 года, вместе с расцветом нервизма, в распоряжение врача поступило новое понятие и новый ярлык, способные спасти его добросоветность пред лицом недоумений, вызванных запутанными случаями сложных и не понятных больных, о которых идет речь: понятие и ярлычок невроза.
Великодушное и широкоохватывающее понятие невроза стало за последние двадцать лет благосклонным мешком, в который бросают все, чего нельзя объяснить и уяснить в патологии, особенно, что касается явлений субъективного и функционального характера. Невроз стал патогенетическим объяснением всех патологических явлений функционального характера и даже многих органического характера (не дошло до инкриминирования и в патогенез мозоли, аппендицита и пр.?), стал спастительным ярлыком всех более неясных патологических состояний, покрывая не только невежество некоторых врачей, но и упущения, некомпетентность в обследовании больного, в клиническом обходждении с ним.
