Клиника, диагностика и лечение опухоли мозга у ребенка
Клиническая симптоматология внутричерепных опухолей часто атипична, лишь с минимальными проявлениями, которые могут быть неотличимы от жалоб при распространенных доброкачественных заболеваниях у детей. Следовательно, возможность новообразования мозга всегда должна учитываться, даже если в реальности опухоли встречаются редко. Симптомы и признаки опухолей мозга могут возникать в результате повышенного внутричерепного давления (ВЧД) и/или в результате очагового влияния опухоли на соседние нервные структуры. Симптомы и признаки различны в зависимости от локализации опухоли и, в определенной мере, от ее гистологической природы (например, выраженность отека), причем эти факторы взаимосвязаны.
а) Внутричерепная гипертензия. Головная боль вследствие внутричерепной гипертензии может быть интенсивной и облегчается после рвоты. Чаще боль слабая и перемежающаяся, но ее персистирующий характер, особенно если боль возникает по утрам, всегда должен привлекать внимание врача. Головная боль при внутричерепных опухолях, однако, может быть перемежающейся и облегчаться обычными анальгетиками. Головные боли часто вызывают пробуждение пациента ночью или имеются при пробуждении; характерно, что такие утренние головные боли обычно повторяются. Более того, дети часто становятся менее активными и в целом выглядят нездоровыми.
Рвота — второй по частоте симптом внутричерепной гипертензии. Обычно, но не всегда, рвота ассоциирована с головной болью, даже в случае опухоли задней черепной ямки. Рвота вследствие повышенного давления обычно ничем не примечательна, за исключением ее повторяемости и персистирования, а также частого возникновения по утрам. Изменения личности и поведения часто являются ранним проявлением внутричерепной гипертензии (Cohen и Duffner, 1994). Раздражительность и сонливость должны привлекать особенное внимание, когда сопровождаются рвотой и головной болью.
Отек диска зрительного нерва, хотя и является одним из главных признаков, отсутствует почти у половины детей с опухолями мозга, особенно с супратенториальными или быстро прогрессирующими опухолями, такими как медуллобластома. Наличие отека диска зрительного нерва с высокой вероятностью указывает на внутричерепное образование, однако его отсутствие никоим образом не исключает этот диагноз. Отек диска зрительного нерва следует отличать от ложного отека диска зрительного нерва—врожденной аномалии, заключающейся в избыточной глиальной пролиферации по краям диска, и от друз диска зрительного нерва, которые у детей обычно находятся внутри диска и вызывают его возвышение. В подобных случаях не наблюдается сосудистого застоя или извитости сосудов. В трудных случаях полезной может оказаться флюоресцентная ангиография глазного дна, так как выраженная капиллярная сеть и экссудация флюоресцина из сосудов с персистированием флюоресценции по краям диска наблюдаются при отеке диска зрительного нерва и отсутствуют при врожденных аномалиях диска. Отек диска, безусловно, не является специфическим признаком опухолей мозга и может присутствовать при повышении ВЧД другой этиологии, также как и при определенных заболеваниях, не связанных с внутричерепной гипертензией, таких как полирадикулоневрит и оптический неврит. В последнем случае отек диска сопровождается слепотой или скотомой.
Значительно реже повышение ВЧД может сопровождаться диплопией вследствие одно- или двустороннего паралича VI черепного нерва, который может иметь флюктуирующий характер.
Повышение ВЧД вследствие опухолей или других причин является опасным, так как ведет к уменьшению мозгового кровотока по достижении точки, при которой перфузионное давление (разница между средним артериальным давлением и ВЧД) падает ниже 40 мм рт. ст. Сниженное кровоснабжение может объяснять сонливость, кому и ряд других автономных проявлений, обычно относимых на счет вклинения или ущемления головного мозга. Подобные проявления могут возникать только транзиторно во время «волн плато» ВЧД и исчезать при уменьшении давления.
Смещение мозга в результате асимметричной экспансии одной части мозга вследствие наличия объемного образования может вызвать вклинение миндалин мозжечка в большое затылочное отверстие или вклинение крючка гиппокампа в тенториальное отверстие. Оба типа вклинения могут приводить к вторичной дисфункции ствола мозга вследствие прямого сдавления о намет мозжечка или в результате натяжения сосудов ствола мозга. Дисфункция ствола мозга может возникать при тотальном смещении вещества мозга вниз без латерального вклинения. Этот центральный синдром диффузного рострокаудального нарастания неврологических симптомов (Plum и Posner, 1980) распространен при двусторонних супратенториальных образованиях. Он приводит к прогрессирующему функциональному поражению, последовательно вовлекающему промежуточный мозг, средний мозг и верхнюю часть моста, нижнюю часть моста и верхнюю часть продолговатого мозга, и, наконец, продолговатый мозг, с летальным исходом в итоге. Смещение мозговых структур можно увидеть при MPT (Reich et al., 1993; Ropper 1993; Johnson et al., 2002); были предположена корреляция между степенью смещения и уровнем сознания пациента (Ropper, 1989). Латеральное смещение ствола мозга с вклинением крючка чаще возникает при односторонних образованиях. Fisher (1995) ставил под вопрос важность смещений вниз и предполагал, что вклинение представляет собой позднее явление, а клинические признаки, относимые к нему, могут оставаться обратимыми в течение относительно долгого периода.
При вклинениях также наблюдаются очаговые признаки, особенно признаки компрессии III черепного нерва между крючком и краем намета, с односторонним расширением зрачка. Редко наблюдается сдавление задней мозговой артерии с инфарктом затылочной доли. При вклинении в большое затылочное отверстие может возникать паралич последних пар черепных нервов; также вклинением может объясняться скованность мышц шеи у детей с опухолями задней черепной ямки. Скованность может быть пароксизмальной и связанной с ригидным разгибанием тела — так называемый мозжечковый припадок Джексона. Меньшая степень хронического вклинения может приводить к кривошее, которая наблюдается у детей с опухолями задней черепной ямки — признак, возникающий в основном при полушарных опухолях мозжечка.
Симптомы и признаки очень высокого ВЧД, угрожающего мозговой перфузии, или симптомы и признаки вклинения (которые ассоциированы) указывают на надвигающуюся опасность и требуют экстренного лечения.
б) Очаговые симптомы опухоли мозга у ребенка. Очаговые неврологические симптомы опухолей мозга возникают менее чем в 15% случаев и в основном зависят от локализации опухоли. Однако при наличии внутричерепной гипертензии некоторые очаговые признаки не имеют значения в диагностике. Это применимо особенно к параличу отводящего нерва, как показано выше, и, менее часто, к параличу III нерва. В целом компрессия глазодвигательного нерва вклиненным крючком вовлекает только зрачковые волокна, приводя к фиксированному мидриазу. В редких случаях наблюдается полный паралич III нерва с птозом и параличом наружных мышц (Weiner и Porro, 1965). Другие ложные очаговые признаки включают поражение IV (Halpern и Gordon, 1981), V и VII (Davie et al., 1992) нервов, которое, вероятно, возникает вследствие компрессии нервных волокон, натянутых над угловыми костными структурами (O’Connell, 1978). В редких случаях наблюдается парадоксальный мидриаз на контралатеральной стороне относительно опухоли (Chen et al., 1994).
Атаксия, которая является главным проявлением мозжечковых опухолей, может возникать и при лобных поражениях. В этом случае обычно отсутствуют нистагм, дисметрия или адиадохокинез, но выражено нарушение равновесия.
Отек диска зрительного нерва у ребенка с повышенным внутричерепным давлением.
Головка оптического нерва возвышается над уровнем сетчатки, границы диска нечеткие из-за отека и кровоизлияний.
в) Диагностика опухоли мозга у ребенка. В настоящее время основой диагностики при подозрении на опухоль является прежде всего нейровизуализация. Изотопное сканирование мозга и ультрасонография имеют ограниченные показания.
Обзорная рентгенография черепа часто обнаруживает расширение швов, патологические пальцевые вдавления и разрежение задних клиновидных отростков и твердой мозговой оболочки в гипофизарной ямке. При некоторых типах опухолей может наблюдаться кальцификация.
Эти признаки, однако, часто отсутствуют, и КТ является основным нейрорадиологическим исследованием. МРТ обладает гораздо большей точностью, за исключением визуализации внутричерепной кальцификации (Renowden, 2005). МРТ обеспечивает лучшее разрешение и особенно эффективна при опухолях ствола мозга и при маленьких опухолях, находящихся близко к костным структурам (Poussaint, 2001). Тем не менее, для диагностики может быть достаточно КТ; это менее затратный и более доступный метод, чем МРТ. В настоящее время МРТ, безусловно, точнее КТ в диагностике любых опухолей мозга, особенно опухолей задней черепной ямки, поскольку при МРТ отсутствуют артефакты от костных тканей и некоторых опухолей средней линии, так как снимки могут быть получены в различных плоскостях, особенно сагиттальных. МРТ с контрастным усилением гадолинием точнее КТ при выявлении некоторых поражений, которые трудно диагностировать другими методами. МРТ также точнее КТ при визуализации оптических глиом, лимфом ЦНС (Zimmerman et al., 1992) и менингеальной диссеминации (River et al., 1996). МРТ, предпочтительно с последовательностью FLAIR, в настоящее время является неотъемлемым методом оценки опухолей мозга у детей и осложнений, связанных с их лечением (Warren, 2005).
Обследование может завершаться магнитно-резонансной спектроскопией (Tzika и Chang 2002; Curless et al, 2002a; Tzika et al., 2004), которая дает химическую характеристику опухолей мозга, и более совершенными методиками диффузионно-взвешенной и перфузи-онно-взвешенной MPT (Chang и др. 2003) и тензорным анализом (по специальным показаниям). Если доступна только КТ, ее следует провести как без контрастирования, так и с введением йодного контраста, если у пациента нет аллергии на йод. Снимки без контрастирования редко, но все же могут пропустить имеющуюся опухоль, а наличие и степень контрастирования дают информацию о природе опухоли. Функциональная визуализация менее точна с морфологической точки зрения, но может дать специфические показания, например, при необходимости локализации функционально важных областей.
Исследование СМЖ обычно не является необходимым для диагноза. В определенных случаях исследование СМЖ может быть показано для проведения цитологии, особенно для выявления менингеального распространения и в случаях лейкоза, злокачественных менингеальных опухолей или меланом. Наличие злокачественных клеток в СМЖ не является редким при таких опухолях, как медуллобластомы и эпендимомы. Хотя ложноположительные результаты редки, ложноотрицательные весьма распространены (Glass et al., 1979). Иногда полезен поиск маркеров (например, хорионического гонадотропина человека, альфа-фетопротеина) для некоторых типов эмбриональных опухолей (Edwards et al., 1985).
В большинстве случаев риски люмбальной пункции, вероятно, превышают важность получаемой при этом информации. Трудно определить, как часто люмбальная пункция вызывает или ускоряет возникновение транстенториального вклинения; в литературе на этот счет представлены противоположные мнения (см. обзор Plum и Posner, 1980). Таким образом, безопаснее воздержаться от проведения люмбальной пункции, за исключением случаев, когда может быть получена важная информация (например, необходимость исключения менингита). Появление КТ значительно упростило эту проблему; если имеется подозрение на объемное образование, КТ следует выполнять до проведения люмбальной пункции.
Дифференциальный диагноз опухолей мозга включает другие внутричерепные объемные образования, гидроцефалию, внутричерепные кровоизлияния и инфекции. Идиопатическая внутричерепная гипертензия (псевдотумор головного мозга), свинцовая энцефалопатия и различные типы отека мозга описаны ниже.
г) Лечение опухоли головного мозга у ребенка. Оперативное лечение, как правило, является основным методом лечения опухолей мозга. Тотальная резекция всегда желательна и ассоциирована с лучшими результатами. Во многих случаях она невозможна, однако частичная резекция оправдана для удаления основной массы опухоли, тем самым позволяя разрушить оставшиеся злокачественные клетки с помощью лучевой терапии или химиотерапии (Cohen и Duffner 1994; Elstin и Lowis, 2005).
Лучевая терапия нацелена на селективное уничтожение опухолевых клеток с минимальным, насколько это возможно, повреждением окружающих тканей мозга. Принципы лучевой терапии выходят за рамки данной книги: недавно был проведен их обзор (Elstin и Lowis, 2005). В настоящее время прилагаются попытки увеличить общую дозу облучения опухолей, одновременно уменьшив повреждение окружающих клеток ЦНС с помощью более точной коллимации и/или изменения графика облучения. Фракционированное облучение с разделением ежедневной дозы на несколько процедур с интервалом минимум 6 часов (время, позволяющее восстановиться большинству клеток) может улучшить результаты лечения высоко злокачественных недоступных опухолей и позволяет назначить большую общую дозу. Применяется высокоэнергетическое фотонное излучение (рентгеновское или 60Со), электронные и нейтронные лучи. В настоящее время тестируются высоко заряженные частицы (протоны и ионы гелия) и сенсибилизаторы к рентгеновским лучам. Значительное развитие получила стереотаксическая нейрохирургия, часто используемая в сочетании с минимально инвазивными эндоскопическими методиками.
Химиотерапия (Elstin, 2005) все чаще используется в лечении опухолей. Доступен ряд новых препаратов, постоянно исследуются новые протоколы лечения. Был выполнен обзор базовых принципов химиотерапии (Cohen и Duffner, 1994), однако новые открытия происходят постоянно. Новые методики с забором аутологичных стволовых клеток позволяют увеличить дозы радиации и/или химиотерапии при высоко злокачественных опухолях, резистентных к стандартным дозам (Packer et al., 2003). Иммунотерапия с применением рекомбинантного интерферона и других лимфокинов, включая фактор некроза опухоли и интерлейкин-2, также как и молекулярно-генетическое лечение злокачественных опухолей и целый ряд препаратов, слишком многочисленный, чтобы описать в этой книге, интенсивно исследуются. Среди прочего проводятся попытки замены генов для увеличения резистентности пациентов, «антисмысловая терапия», блокирующая экспрессию определенных последовательностей ДНК, и другие методики (Gilberson, 2005).
