Согласие пациента на лечение. Отказ пациента от лечения
Во всех случаях следует стремиться получить согласие лица, подвергающегося обследованию или лечению.
Если больной, состояние которого позволяет ему выразить свою волю, отказывается от предложенного ему обследования или лечения, то врач обязан согласиться с этим отказом, сообщив перед этим больному о его последствиях.
Если состояние больного не позволяет ему выразить свою волю, то врач не может осуществить вмешательство без сообщения об этом близким, за исключением случаев невозможности этого или неотложных случаев.
Обязанности врача по отношению к пациенту в случае, если он несовершеннолетний или под опекой, определены в статье 42.
Эта статья выражена гораздо более определенно, чем соответствующая статья в предыдущей редакции, гласившая, «следует уважать волю больного в максимально возможной мере»; это окончание фразы своей неопределенностью становилось причиной нередкого крючкотворства. Выдвигались даже упреки в медицинском империализме.
Согласие на лечение или обследование приобретает нравственный смысл только тогда, когда даны и правильно восприняты подходящие случаю объяснения. Уважать достоинство пациента - означает предложить ему, а не навязать ряд диагностических или лечебных действий. Хотя мы рискуем повторяться, но это предполагает предварительное предоставление честной, ясной и соответствующей состоянию больного информации, если воспользоваться выражениями из предыдущей статьи.
Юридическая формула «свободное и осведомленное согласие», несомненно, слишком негибка, чтобы подходить ко всем случаям. На практике следует стремиться к тому, чтобы доверие следовало за сознанием, если воспользоваться любимым выражением Ассоциации медиков. Но любой врач переживал случаи, когда обстановка болезненного страдания делает полную свободу согласия больного иллюзорной.
Нет необходимости, чтобы согласие на лечение было подписано больным. Напротив, некого глобального разрешения, пусть даже и в письменном виде, вовсе не достаточно, и юридической силы оно не имеет. Это относится и к широко употребляемому «разрешению на операцию», учрежденному в определенных больницах. С врача за суть дела ответственность посредством получения «карт-бланш» не снимается.
Давно уже горячо обсуждаются дела, связанные со школой. За ребенка свое согласие должны давать родители или те, кому переданы родительские права. Но, что касается детей постарше, то будет правильно стараться добиться их согласия, если они уже вошли в сознательный возраст. На практике, впрочем, такой критерий может оказаться очень расплывчатым.
Что касается отказа от лечения, то в обществе, которое хвалится уважением к личности, никто не может присвоить себе право вмешательства по отношению к находящемуся в сознании пациенту против его воли. А если находящийся в сознании больной отказывается от плана, предложенного врачом? Тогда врач не может ограничиться поспешным формальным предупреждением, чтобы тут же легко согласиться с отказом больного. Объяснить ему более полно последствия его несогласия является частью профессиональных обязанностей. Врач должен стараться убедить, должен предлагать больному изменить мнение. Если, несмотря ни на что, больной упорствует в своем отказе, то такое возражение следует уважать. Врач тогда может позволить себе отступить, предупредив об этом пациента и продолжая следить за непрерывностью лечения. В конечном итоге, обоснованность рассуждения и качество общения врача с больным являются, по- человечески говоря, лучшими средствами преодолевать подобные недоразумения.
