Влияние гипербарооксигенотерапии на раны. Эффективность гипербарооксигенотерапии
У больных с незаживающими послеоперационными ранами, трофическими язвами на 3 или 4-ом сеансе обычно появлялось в области раны ощущение тепла или мелкое покалывание. Эти ощущения иногда сохранялись на несколько часов после сеанса.
Динамическое наблюдение за показателями АД, ЭКГ непосредственно после сеанса выявило снижение величин систолического и диастолического артериального давления. Разница была более заметна у больных с исходным высоким давлением. Биоэлектрическая активность миокарда осталась без изменений у 6 больных, которым было проведено всего по 2—4 сеанса. Ухудшение в виде политопной экстрасистолии наступило после сеанса у 1 больного, у остальных больных была отмечена положительная динамика: урежение ритма, исчезновение экстрасистолии, неполной блокады правой ножки, увеличение зубцов R и Т, указывающих на уменьшение диффузных изменений миокарда.
По данным тромбоэластограммы у больных с исходной гиперкоагуляцией (R—3'12") и гипокоагуляцией (R—10'48") при 1,5 ата наблюдалась тенденция к нормализации. При 2 ата отмечено ускорение свертывания крови в том и другом случае. Поэтому больным с исходной гиперкоатуляцией (3'20" до 2'36") давление до 2 ата было противопоказано.
Увеличение после сеанса содержания калия в плазме крови в среднем на 3,1 мг°/о (16,6±0,8), и снижение его в эритроцитах с 363 до 344 мг% вероятно можно объяснить сдвигом кислотно-щелочного состояния в сторону ацидоза (К. Блажа, С. Кривда). Однако, изменения кислотно-щелочного состояния были небольшими и статистически недостоверными. Изменения содержания калия могли быть также обусловлены увеличением в организме растворенного азота при воздействии кислорода под повышенным давлением (Мейерович Б. Р.). Содержание натрия как в плазме (326±2), так и в эритроцитах (46±1) осталось почти без изменений.
В результате ГБО-терапии, проводимой в комплексе со специфическим и симптоматическим лечением, стойкий положительный эффект наблюдался у 24 больных (это длительно незаживающие раны, трофические язвы, острая легочно-сердечная недостаточность и 2 больных с бронхиальной астмой). Неустойчивый положительный эффект у 16 больных с хронической легочно-сердечной недостаточностью, наличием бронхоторакальных свищей, эмпиемы и у 1 больного с бронхиальной астмой. У 1 больного, хорошо перенесшего сеанс ГБО-терапии, в ближайшие часы после сеанса наблюдалось ухудшение (тошнота, слабость; головокружение, плохой сон).
Ухудшение состояния мы связываем с наличием у больного в анамнезе травматической церебротатии, а также с быстрым проведением периода декомпрессии. У остальных больных какой либо динамики не было отменено, и лечение ограничивалось 2—3 сеансами.
Преимущественно положительный эффект ГБО-терапии, отсутствие каких-либо клинико-рентгенологических проявлений, указывающих на обострение или увеличение тяжести течения основного заболевания позволяет считать, что туберкулезный процесс в легких не является противопоказанием для применения в комплексе лечения и ГБО-терапии.
Общепринятые и разработанные в эксперименте и на здоровых людях режимы ГБО (продолжительность компрессии, экспозиции, декомпрессии, величина давления) не подходят для больных с туберкулезной патологией. Эти параметры строго индивидуальны и требует дальнейшего изучения.