Метод предписывания симптомов в семейной психотерапии - принципы
По сравнению с прямыми предложениями и указаниями парадоксальные предписания должны применяться с еще большей осторожностью. О них следует подумать в тех случаях, когда прямые предложения скорее усложняют проблемы, чем решают их. Это может быть в ситуациях, когда именно усилия разрешить проблему способствуют продолжению трудностей.
Например, попытка говорить особенно быстро, как правило, не помогает пациенту с заиканием, а может даже усилить его симптоматику. Прямые указания не помогают и в тех случаях, когда члены семьи попали в парадоксальную ситуацию. Такое парадоксальное стечение обстоятельств может, например, быть связано с самой терапевтической ситуацией, примерно в таком плане: «Я хотел бы сам найти выход в решении своих проблем, но до сих пор не сделал этого, а значит, я на это не способен.
Но если бы терапия началась и привела к изменениям, это бы окончательно доказало мою неспособность. Поэтому я не могу включаться в терапию.» (Другой парадокс, известный каждому специалисту: «Я хотел бы, чтобы вы избавили меня от симптомов, но при этом не изменили меня.»)
В такой ситуации можно попытаться разрешить проблему с помощью «терапевтического парадокса». Терапевт, например, может дать понять, что сначала важно ничего не изменять и что симптомы сохранятся в прежней форме или не будут нарастать: «Ты можешь измениться, оставаясь при этом (вначале) таким, какой ты есть». Даже если сначала не отмечается прогресса, пациент все же принимает предложение терапевта и сотрудничает с ним в процессе терапии. Если же у него устраняется симптоматика, он получает именно то, чего хотел, и преодолевает проблемы даже вопреки советам терапевта.
Это можно проиллюстрировать следующим примером. Пусть главная проблема семьи состоит в том, что ежедневно между родителями и дочерью происходят длительные и бурные ссоры, после чего начинаются конфликты между родителями. Даже при усилии сохранять мир и держаться на расстоянии друг от друга по ничтожному поводу возникает взаимный «обмен ударами», что для всех становится экстремальной перегрузкой.
Во время семейных сессий эти громкие и нарастающие конфликты не могут быть прерваны терапевтом, поэтому осмысленная психотерапия кажется невозможной. Предписывание симптомов, направленное непосредственно на поведение во время сессии, могло бы быть, например, использовано в такой форме: « Вы мне сейчас показали, как вы начинаете такую ссору; теперь я могу себе это представить (позитивное изменение дефиниций). Пожалуйста, продолжайте ссориться еще несколько минут. Тогда мне это станет еще яснее. Позднее мы все обсудим.»
Семье предлагается сделать сознательно то, что с ней «случается» постоянно. Когда семья продолжает конфликт, это становится частью совместной терапевтической работы. Если она реагирует замешательством и не хочет продолжать ссору, что тоже может произойти, возможен другой подход. Предписывание симптомов, нацеленное на поведение вне сессий, могло бы выявить, что конфликты свидетельствуют об отсутствии равнодушия у членов семьи и их боязни конфликтовать друг с другом (позитивное изменение дефиниций).
В некоторых случаях предписывание симптомов и изменение дефиниций применялись на практике и пропагандировались таким образом, что могло возникнуть впечатление о попытке терапевта использовать «терапевтические трюки» с целью манипулировать семьей у нее за спиной. Наше мнение по этому поводу однозначно: этически неприемлемо преподносить семье совместно сконструированное «послание» с тайными задними мыслями; от таких приемов следует отказаться, так как в них нет необходимости и, по нашему убеждению, пользы.
И эти методы (как и все другие) оправданны только тогда, когда терапевт всерьез верит в то, о чем он говорит. При этом мы вполне можем сознавать, что психотерапевтическое общение всегда содержит парадоксальные моменты и что мы не можем уклониться от этих парадоксов.