Полнота нозогнозии. Согласие на лечение как уступка окружающим
Более тонкие проявления переживания болезни отражает анализ полноты нозогнозии (границ признания и отрицания) - какие симптомы признаются пациентом в качестве проявления болезни.
Безусловно, о наиболее полном признании болезни свидетельствует сообщение больного о наличии у него осознанного влечения к алкоголю (наркотикам) и понимания этого состояния как нездорового.
О более ограниченном признании свидетельствуют (в убывающем порядке) констатации:
Влечения к психоактивным веществам в форме эмоциональных расстройств («когда разнервничаюсь-тянет выпить»,«хочется выпить, чтобы снять стресс»).
Психопатологических компонентов абстинентного синдрома («похмелье стало очень тяжелым, больше всего беспокоит то, что сам весь разбит, но тянет выпить ужасно, знаю, что будет еще хуже, но тяга неодолимая»).
Физических компонентов абстинентного синдрома («в похмелье нет сил, все болит, давит сердце, задыхаюсь, разламывается голова - раньше справлялся сам, а теперь без лечения боюсь не выкарабкаться»).
Соматических осложнений хронической интоксикации.
Обязательным оценочным критерием является характер отчета больного о причинах помещения в наркологическую клинику, - в чем была, по его мнению, причина его обращения.
Признание необходимости избавления от патологического влечения, - это, бесспорно, свидетельство наиболее адекватной самооценки. К сожалению, она у наркологических пациентов и наиболее редкая. В когорте больных наркоманией первопричиной обращения ее назвали менее одной десятой пациентов, в когорте больных алкоголизмом практически столько же.
Далее в порядке от«наибольшей» адекватности к «наименьшей» можно было видеть другие варианты отчетов.
Чаще всего больные указывали на непереносимость ПАВ после длительной и массивной интоксикации. Это - наркотическая усталость у больных наркоманией или непереносимость алкоголя после длительных эксцессов. Типично для больных наркоманией: «Пришел лечиться, потому что «колоться» надоело...». «Надоело» при уточняющих вопросах означает: после длительной систематической интоксикации наступило измождение, упадок сил, активности, настроения, продолжать введение наркотика «нет мочи», невозможно обойтись без медицинской помощи.
Часть больных признают лишь необходимость улучшения физического или психического состояния: «полечить печень», «полечить нервы», «очистить организм».
Согласие на лечение как уступка окружающим - свидетельство наименее адокватной критической самооценки. Типичный штамп такого рода: «Моя жена (в других случаях - мать) - очень мнительный человек, склонный к преувеличениям, ей кажется, что я - алкоголик, она настаивает на моем лечении, вот я -чтобы она успокоилась - и пришел к наркологу».
Для врача психиатра-нарколога очень важно выяснить, есть ли у пациента способность распознать наркологическую патологию у других пациентов. У больных наркоманией, отрицающих собственную зависимость, умение распознать ее у других оказывалось подчас просто поразительным. Новички в отделении моментально идентифицировали других наркоманов, сразу заводили знакомство с ними, а общения с больными алкоголизмом избегали. Тем самым, здесь ясно прослеживалась избирательность отчуждения болезни: отрицание своей патологии и умение видеть ее у других. Такая особенность иногда оказывалась важным дифференциально-диагностическим подспорьем. Есть больные наркоманией, поступающие на лечение как больные алкоголизмом, - если круг их общения составляют наркоманы, диагноз алкоголизма может оказаться «фасадом» основного - наркомании. У больных алкоголизмом такой тонкости не наблюдалось, и сама эта способность выступала в несколько иной форме. Собственные «алкогольные проблемы» имели всегда меньшие масштабы, чем чужие.
Они скорее могут «отмахнуться»: «Если меня положили, тогда надо всех от пьянства лечить», «В России - все мужики пьют». Достаточно четко распознаются лишь очень грубые расстройства, присущие больным в далеко зашедших стадиях алкоголизма - признаки деградации, слабоумия, тяжелых физических поражений («совсем мозгов нет», «всю память пропил»).
