Параноидное мышление. Проблема внутренней картины психической болезни
R. Waelder (1951), пытаясь дать психоаналитическую формулировку параноидному мышлению в целом, выдвигает теорию, согласно которой отрицание болезни осуществляет такую же роль, как и «вытеснение» при неврозах - как первую защиту в конфликте между «оно» и «я» (id and ego).
J. Jaffe, W. Slote (1958), Banks C.G. (1995), Appelbaum P.S. (1998) особое место в механизмах отрицания болезни отводят интерперсональным отношениям, рассматривая «интерперсональную ситуацию» в качестве основного фактора, способствующего выражению пациентом отношения к своему заболеванию, а отсюда - большей или меньшей полноте отрицания болезни.
Все эти исследования, несмотря на всю умозрительность их концептуальной базы, безусловно, обогащают клинический опыт интересными фактическими данными, но, к сожалению, оставляют без ответа принципиальный вопрос: почему феномен отрицания имеет место лишь при болезнях, представляющих фатальную угрозу, тогда как не очень опасные болезни не отрицаются?
Проблема внутренней картины психической болезни
Еще раз подчеркнем это особо, - все указанные типы отношения к болезни были выделены в клинике хронических соматических страданий. Переживание психических расстройств, в число которых входят и наркологические заболевания, отличается от них кардинальным образом.
«Коренным отличием психики соматического больного от психически больного, - подчеркивал в своем докладе на III Всесоюзном съезде невропатологов и психиатров в 1948 г. знаменитый московский психиатр Е.К. Краснушкин, -является наличие сознания болезни у первого и отсутствие его у второго». Появление сознания болезни при истинных психозах он допускал лишь при их легких проявлениях или в предвестниковом периоде, и то при высоком интеллектуальном уровне больного.
Е.К. Краснушкин иллюстрировал это на примере заболевания Мопассана, вначале сознававшего надвигающуюся на него психическую катастрофу (вспомним, насколько ярко писатель передал трагизм своих переживаний, вложив их в уста героя рассказа «Horlas»). Основными причинами отсутствия сознания болезни, по мнению Е.К. Краснушкина, являются интеллектуальные и аффективные расстройства: резкое поражение интеллектуальных функций со снижением критической самооценки больного при прогрессивном параличе; разорванность представлений, паралогичность суждений и отсутствие эмоциональной восприимчивости, так называемая «эмоциональная тупость» в форме ли временной блокады эмоций или их стойкой утраты при шизофрении; ускорение и поверхностное течение идей с повышенным тонусом всей психической и физической сферы личности, когда эйфория и приподнятое самочувствие ни в коей мере не отвечают ощущению какой-либо болезни, -при маниакально-депрессивном психозе.
Еще К. Jaspers (1923) подчеркивал, что в психозе не существует длительного полного сознания болезни, а если таковое имеется, то его следует отнести к признакам психопатизации личности. К. Jaspers допускал, что «отдельные симптомы толкуются правильно, но в остальном многие болезненные явления вообще не осознаются или наоборот, появляется чувство болезни, содержание которого неправильно и само является признаком болезни». М. Muller (1967) заявлял, что сам по себе факт сознания психической болезни (применительно к шизофрении) уже опровергает ее диагноз.
Оценка того, насколько адекватна позиция психически больного к своей болезни и лечению, - для психиатрии всегда имела первостепенное теоретическое и практическое значение (Малкин П.Ф., 1967; 1970; Лукомский И.И., 1970; Baier M., Murray R.L., 1998; 1999).
