Клиника неврогенной формы гипертиреоза. Тахипсихизм и кардиоэритизм
Невропсихическая система гипертиреозного также допускает, как известно, многочисленные расстройства: гипертиреозный постоянно сверхактивен, у него непрерывная потребность действия, желания говорить; представляет вариации настроения, быстрые изменения характера: он раздражителен, эмотивен, беспокоен, тревожен, труден, неуживчив; он может быстро переходить от возбужденности к подавленности.
„Нервовизм" является характерным стигматом, большого диагностического значения, гипертиреозного (Леопольд Леви). Понятие было выражено и термином „тахипсихизм" (Пархон, Милку); действительно, скорость психических реакций намного повышена (Милку, Семен-Негря), так как у них особенная живость.
Иногда, преувеличивая, доходят даже до психоневротических проявлений, в особенности, когда соответствующий индивид представляет психоневротическую патологическую основу, предшествующую гипертиреозу (Милку): психомоторная и аффективная неустойчивость может стать крайней, доходя до импульсивности, до приступов гнева, маниакально-депрессивных, до „colere perpefruelle" и даже до шизоидных, навязчивых, параноидных проявлений, до фобий и галлюцинаций, до аспектов анксиозного невроза (Виллоу), питиатического невроза (Суке), бреда интерпретации (Косса).
Более важным является тот факт, что иногда душевные расстройства могут представлять единственное проявление гипертиреоза (или же могут доминировать клиническую картину, оставляя в тени остальные, более характерные, но оставшиеся более стертыми, скромными, затушеванными). На эти чисто или преобладающе психические формы гипертиреоза обратил, когда то, внимание Лаббэ, затем Косса, а недавно — Чампан, Делай. Больные подобными чисто психическими формами почти всегда принимаются за ,,малых сумасшедших", то есть нервных, анксиозных, неврастеников, психастеников или маниаков, одержимых, бредящих, считающихся первичными психопатами.
Если обследовать больного внимательно, можно найти физические признаки, выдающие тиреоидную дисфункциою: дрожание, тахикардию, похудание, легкую гипертрофию щитовидной железы; а если перейти на параклинические исследования, то они приносят решение вопроса. Решающим же аргументом является замечательный результат лечения, адресованного щитовидной железе и ее повышенной активности: исчезновение душевных расстройств под влиянием этого лечения ясно доказывает их тиреоидный субстрат, подчеркивая вместе с тем значение действительного эндокринового диагноза.
Наконец, невровисцеральные расстройства, которые иногда могут быть единственной формой выражения гипертиреоза, могут также создать, своим одиночным, изолированным появлением смешение диагноза с отрицательным отголоском в отношении терапевтики и ее действенности : сколько сердцебиений и расстройств сердечного ритма (с ярлыком ,,кардиоэретизма"), сколько необыкновенных диаррей, сколько гипергидротических состояний, сколько состояний невровазомоторной лабильности, бессонниц, обусловленных стёртым личиночным, начальным гипертиреозом не пропущено в радиусе действительного диагноза, будучи проведенными под ярлыком висцеропатии, невроза или простой невро-вегетативной дистонии и т.д.
Сколько „неподозреваемых" форм гипертиреоза (Годар) скрытых за причудливыми клиническими проявлениями (Чапман)! Сколько несправедливых ярлыков пититизма, не наложено иногда на гипертиреоз, дефектом которого является лишь то, что он выходит за обычные, общественные, классические рамки! Сколько диагностических ошибок по причине аномалий проявлений некоторых состояний гипертиреоза, которые врач все же должен знать и о которых необходимо уметь думать, научиться их обнаруживать, расшифровывать, предварительно постигнув их.
