Депрессивный психоневроз. Больной с депрессивным психоневрозом
Депрессивный психоневроз может вызвать и он, наряду со своими собственными психическими расстройствами, целый ряд страданий и расстройств в вегето-висцеральной области, иногда тяжело интерпретируемых этиологически.
Как известно, психические депрессии, даже случайные, отзываются на физическом равновесии: угнетенный представляет отсутствие аппетита, сухость во рту, сниженное давление, бессоницу, несварение желудка, общее недомогание, астению.
В случае конституционной склонности к депрессии, расстройства в соматической области могут дойти до более выраженных аспектов, занять очень важное место в жизни больного, в картине его страданий, заставляя его, и даже врача, думать, что он страдает серьезными органическими заболеваниями.
Когда речь идет о депрессивном психоневрозе, явления выражения достигают мажорной интенсивности: психическое состояние доминируется печалью, чувством моральной беспомощности, душевной подавленности, овладевает больным и воздействует на все сознательные действия поведения, жизни и т.д. К психическому подавленному состоянию, однако, прибавляется общая физическая депрессия, охватывающая все существо и приводящая к снижению деятельности, чувств, висцеральных и вегетативных функций.
Проникая в сферу физической чувствительности и невровегетативной системы, эмоциональное напряжение определяет разные симптомы соматического характера. Больной приобретает вид пришедшего в упадок, конченного человека: он удручен, обескуражен, печален, безинициативен, молчалив, с особой соответствующей мимикой; у него бессонница, сухость во рту, обложенный язык, запор, скверные, жалкие сенестезии, он охвачен общим, подавляющим его, недомоганием.
Все его висцеральные функции понижены; у него гипотония, гипотермия, общее замедление циркуляции крови, холодные, иногда даже синюшние руки, пониженная половая функция (бессилие, отсутствие похоти), отсутствие аппетита и пр. Может случиться, что подобная картина произведет впечатление на врача, в особенности ее элементами соматического аспекта (соматозы, как говорит Кильгольц), особенно, когда психические элементы более стерты, не совсем ярко выражены; или же может случиться, что как и в предыдущих случаях психонервоза, психические явления могут быть приняты за отзвук висцеральных страданий и, таким образом, ошибиться.
Так вот для чего, следовательно, чтобы не ошибиться, врач должен знать и ранее представленные психоневрозы и знать, что и они могут быть причиной ряда соматических расстройств и страданий и соматического вида, которые могут ошибочно направить диагноз, которые могут создать затруднения клинической интерпретации, образуя из пациента трудного больного.
Ясно, что в упомянутых психопатологических состояниях то, что обычно поражает с самого начала врача, если картина болезни полная, ясная, классическая, — это болезненный, с психической точки зрения, вид больного. Он обычно становится ясным из поведения больного, из его поступков, из аспекта его социальных отношений, из того как он излагает свои страдания. Этими признаками внушается диагноз психопатии. Больной показывается явно принадлежащим психиатрической области.
Бывают все же случаи подобных психопатологических расстройств (и не совсем редко), когда психические расстройства не проявляются в первое время, когда они не проявляются на первом плане, когда клиническую картину доминируют расстройства и страдания висцерального характера, соматического вида. Бывают случаи, когда больной обращается к врачу с жаловами в области внутренних органов, в то время как психические расстройства, оставшиеся на втором плане и не выявленные при первом обследовании (возможно даже и на последующих) ускользают от вскрытия и, тем самым, не дают возможности поставить правильный диагноз.
Врач направляется к диагнозу висцерального заболевания, нащупывает, пытаясь составить симптоматическую картину, позволяющую ему подобный диагноз и доходит до ошибки. Это потому, что встретился со случаем невроза или психоневроза стертого, личиночного характера.
